Ad Furium et Aurelium
10 ← Catullus 11 / Catvlli Carmen XI → 12
XI. ad Furium et Aurelium
Furi et Aureli comites Catulli,
sive in extremos penetrabit Indos,
litus ut longe resonante Eoa
tunditur unda,sive in Hyrcanos Arabesve molles,
seu Sagas sagittiferosve Parthos,
sive quae septemgeminus colorat
aequora Nilus,sive trans altas gradietur Alpes,
Caesaris visens monimenta magni,
Gallicum Rhenum horribile aequor ulti-
mosque Britannos,omnia haec, quaecumque feret voluntas
caelitum, temptare simul parati,
pauca nuntiate meae puellae
non bona dicta.cum suis vivat valeatque moechis,
quos simul complexa tenet trecentos,
nullum amans vere, sed identidem omnium
ilia rumpens;nec meum respectet, ut ante, amorem,
qui illius culpa cecidit velut prati
ultimi flos, praetereunte postquam
tactus aratro est.
Подстрочный перевод
Furius and Aurelius, comrades of Catullus, whether he forces his way to furthest India where the shore is lashed by the far-echoing waves of the Dawn, or whether to the land of the Hyrcanians or soft Arabs, or whether to the land of the Sacians or quiver-bearing Parthians, or where the seven-mouthed Nile colors the sea, or whether he traverses the lofty Alps, gazing at the monuments of mighty Caesar, the Gallic Rhine, the shuddering water and remotest Britons, prepared to attempt all these things at once, whatever the will of the heavenly gods may bear,—repeat to my girl a few words, though they are not at all good. May she live and flourish with her fornicators, and may she hold three hundred at once in her embrace, loving not one in truth, but bursting again and again the guts of all: nor may she look back upon my love as before, which by her lapse has fallen, just as a flower on the meadow’s edge, after the touch of the passing plough.1
Переводы
М. Амелин (2005)
Фурий и Аврелий — Катулла свита,
к Идам ли он вторгнется запредельным,
где о берег бьется волна Эоя
с грохотом долгим,
иль к Гирканам, или к Арабам нежным,
или к Сагам, иль к стрелоносным Парфам,
иль туда, где Нил гладь морскую красит
рассемиренный,
или чрез Альпийски шагнет громады,
и памятники Кесаря примечая,
Галльский Рен и дальних Британнов, тревол-
нующих море, —
и везде, куда бы по воле неба
ни несло, держаться готовы рядом;
а пока скажите моей малышке
пару словечек:
«Пусть живет и здравствует со своими
кобелями, триста приемля разом,
не любя ничуть — надрывая уды
всем то и дело;
но моей, как прежде, любви не жаждет, —
в том ее вина, что на дальнем поле
падает цветок, пораженный плуга
прикосновеньем».
А. Веселовский (1887)
О, Фурий и Аврелий, вы, адъютанты Катулла,
Куда бы ни пошел он, к границам Индии ли,
Где огненные волны восточного моря
Далеко шумя, бьются о берег,—
Или в Гирканию или Аравию,
В страну стрелков-Парфян или Саков.
Или туда, где поверхность моря семирукавный
Нил окрасил своими водами; —
Или путь поведет ею хотя б за Альпы,
Где воздвигнуты каменные столбы великого Цезаря.
Где Рейн течет, где на границе света
Живут дикие Британцы—
О вы, готовые делить с Катуллом все,
Что божеское веленье ему судило,
Передайте моей любимице короткое,
Несложное посланье.
Пусть ее знается с преданными ей мужчинами,
Которых у нее в объятиях перебывает до трехсот;
Никому из них не верна она, но каждую минуту
Она к услугам каждого.
Пусть не смотрит она теперь на мою любовь,
Так, как бывало, капризно топча ее, точно фиалку,
Которую, идя по краю борозды,
Сносит плуг.
Я. Голосовкер (1955)
Разрыв
Спутники-друзья, мой Аврелий, Фурий,
Вы дойдете впрямь по пятам Катулла
К дивным Индам, где ударяют гулко
Волны о берег,
До Гиркан — в тот край аравийской неги,
До кочевий Саков, до самых Парфов,
К морю, где прибой семикратно красит
Нил семиглавый,
К дальним Альпам, где перевала выше
Цезаревых дел предстоит величье,
И за гальский Рейн, где Британов море —
Север свирепый.
Куда рок меня ни забросит, всюду
Неотступно вы для услуг готовы,
Возвестите же моей милой кратко,
Хоть и не сладко:
Да живет она, как живала, — в блуде,
Целых триста в день обнимая разом,
Никого душой не любя, но в душу
Порчей въедаясь.
Ей моей любви не вернуть, как прежде.
Поздно, подсекла, как цветок, что скошен
У прогалины мимоходом острым
Плугом скользнувшим.
Згадай-Северский (1910)
Аврелий с Фурием, вы — всюду за Катуллом,—
Хотя б меня влекла далекая страпа,
Тот берег Индии, где бьет с немолчным гулом
Восточная волна,
Хотя б к изнеженным арабам направляясь,
Воителей парфян я землю посетил,
Иль край тот, где, семью потоками вливаясь,
Окрасил море Нил,
Хотя б я перешел громады Альп высоких
Туда, где Цезарь был среди полночных стран,
Туда, где галльский Рейн, Британцев край далеких
И грозный Океан.
Все, что мне ни пошлет богов соизволенье,
Со мною оба вы готовы испытать,—
II я красавице в ответ мое презренье
Прошу вас передать.
Пускай себя толпой влюбленных окружает,
Пускай, их молодость в огне страстей губя,
Навстречу каждому объятья раскрывает,
Любя одну себя.
Скажите, что она уж не до; ждется боле —
Тому сама виной — любви моей былой,
Увядшей, как цветок, подрезанный на поле
Безжалостной косой.
Ф. Корш (1899)
Аврелий и Фурий, готовые в путь за Катуллом,
Будь цель его — Индия, крайняя мира страна,
Где бьет в берега с далеко раздающимся гулом
Восточного моря волна,
К Гирканам ли, иль где Арабы в роскошном покое,
Где Саки живут или Парфянин, грозный стрелок,
Туда ли, где Нил семиустый на лоно морское
Желтеющий гонит свой ток,
Шагнуть ли захочет за Альп снеговые вершины,
Чтоб видеть, где Цезарь великий на век прогремел,
Вдоль Галлии Рейн, Океана лихие пучины,
Британнию, света предел, —
Все это со мною изведать готовые вместе,
Какой небожители нам ни решат из путей,
В немногих словах от меня нежеланные вести
Снесите вы милой моей:
Сама и дружки все ее пусть живут безмятежно,
Которых толпу она держит зараз для утех,
Из них никого от души не любя, но прилежно
Собой надрывая их всех,
И пусть уж любви моей больше не ждет и не просит,
Что ею же сгублена пала, как падает вдруг
Цветок на окраине луга, когда его скосит
Идущий поблизости плуг.
И. Крешев (1857)
Друзьям
Товарищи — Аврелий, Фурий!
Поди я в глубь индийских стран,
Где в берега восточной бурей
Так звучно плещет Океан2;
К Арабам ли, размякшим в неге,
К Парфянам ли стрельцам, туда ль,
Где семирукий Нил в разбеге
Окрашивает моря даль;
Чрез дикие ли Альпов кручи,
Трофеи цесаревых дел,
Туда ль, где галльский Рейн кипучий,
Где Бритты… и земле предел,—
За мною вы готовы всюду,
Куда б меня ни кинул рок…
Нет, об одном просить вас буду:
Снесите милой мой упрек.
Пускай блестит она средь новых
Друзей; для сердца не избрав
Ни одного, пускай в оковах
Растлит их сладостью отрав,
Но пусть моей любви воспетой
Не ждет, сразив ее виной…
Так блекнет в поле цвет, задетый
Неосторожной бороной.
А. Пиотровский (1929)
Последние слова3
Фурий ласковый и Аврелий верный!
Вы — друзья Катуллу, хотя бы к Инду
Я ушёл, где море бросает волны
На берег гулкий.
Иль в страну гиркан и арабов пышных,
К сакам и парфянам, стрелкам из лука,
Иль туда, где Нил семиустыи мутью
Хляби пятнает.
Перейду ли Альп ледяные кручи,
Где поставил знак знаменитый Цезарь,
Галльский Рейн увижу, иль дальних бриттов
Страшное море.
Всё, что рок пошлёт, пережить со мною
Вы готовы. Что ж, передайте милой
На прощанье слов от меня немного,
Злых и последних.
Со своими пусть кобелями дружит!
По три сотни их обнимает сразу,
Никого душой не любя, но печень
Каждому руша.
Только о моей пусть любви забудет!
По её вине иссушилось сердце,
Как степной цветок, проходящим плугом
Тронутый на смерть.
Р. Торпусман (2001)
Спутники мои Фурий и Аврелий,
Вижу, вы за мной по пятам пойдете
Хоть на край земли, где о брег индийский
Плещутся волны;
К сакам ли пойду, к томным ли арабам,
В сёла ли гиркан, к лучникам-парфянам,
В край ли, где течет Нил семирукавный,
Красящий море,
Или, перейдя кручи Альп, увижу
Славные следы Цезаря-героя,
Галлию и Рейн, и за страшным морем
Землю британнов –
Всюду вы за мной следовать готовы,
Ни жара, ни снег вас не остановят;
Хорошо, я дам вам ответ для милой,
Злой и короткий:
Блядунов своих пусть и дальше тешит,
Пусть ложится хоть с тремястами сразу,
Никого из них не любя, но всем им
Чресла ломая;
Только пусть не ждет, не мечтает больше
О моей любви, что убита ею,
Как цветок, что рос возле самой пашни,
Срезанный плугом.
А. Фет (1886)
К Фурию и Аврелию4
Фурий с Аврелием, вы за Катуллом,
Хоть бы увлек он вас к индам с собою,
Где вдоль восточного берега звонкой
Плещет волною,
Хоть до гирканов5 иль нежных арабов,
Или до парфов, где стрелы – их сила,
Или до мест, где окрашено море
Устьями Нила;
Хоть бы он шел за высокие Альпы,
Цезаря видя на подвигах хвальных,
К Рейну ли галлов иль к морю британцев
Грозных и дальних.
Весь этот труд, и что боги судили
Мне, вы готовы стерпеть, подвижные,6
Только моей передайте вы деве
Речи плохие.
Средь волокит пусть живя на здоровье
Триста она их за раз обнимает,
Хоть ни один ей не мил, а развратом
Всех надрывает;
Прежней любви ей моей не дождаться,
Той, что убита ее же недугом,
Словно цветок на окраине поля7
Срезанный плугом.
А. Цветков (2007)
Фурий и Валерий, Катулла свита,
хоть надумай в Индию он податься
дальнюю, где гулко о берег бьются
волны востока,
или в край гирканский, к арабам нежным,
к сакам или к парфянам луконосным,
или где разливом окрасил сушу
Нил семиустый,
или побрести по альпийским кручам,
монументы Цезаря озирая,
галльским Рейном к грозным и самым несу-
светным британцам –
раз уж вы, друзья, что бы ни сулило
небо, риск со мной разделить решили,
весточку подружке моей снесите
не из приятных.
Счастья ей среди блудодеев прытких,
сотни три в объятья ей будет впору,
никого не любит, но иссушает
каждому лоно.
Больше пусть любви у меня не ищет,
что ее виной полегла, подобно
луговому цвету под равнодушным
лемехом плуга.
Г. Цеплаков (до 2022)
Фурий и Аврелий всегда с Катуллом,
Если держит путь он к чужому Инду,
На восток, где звучному волн накату
Берег отзывчив.
Иль когда к гирканам, к арабам томным,
К сагам он спешит, иль к метким парфам;
Иль когда пред ним все семь потоков
Нил разливает.
Или сквозь гряду вершин альпийских
Он идет, где Цезаря помнят скалы;
Или – к Рену галльскому, что тревожит
Бриттов и степи.
Все пройти они рядом с ним готовы,
Несмотря на расположенье неба.
Горести – пустяк, коль их сопоставишь
С бранью подруги.
Пусть она, во власти прелюбодейства,
Хоть три сотни задавит в своих объятьях!
Пусть все жилы им вытянет вероломно
Лживой любовью.
Но любовь мою пусть навек забудет,
Скошенную как на лужайке летом,
Искренний цветок безразличным плугом,
Мимо прошедшим.
С. Шервинский (1986)
Фурий и Аврелий, везде с Катуллом
Рядом вы, хотя бы он был за Индом,
Там, где бьют в брега, грохоча далече,
Волны Востока, —
Или у гиркан, иль арабов нежных,
Или саков, иль стрелоносных парфов,
Или там, где воды окрасил моря
Нил семиустый,
Или даже Альп одолел высоты,
Где оставил память великий Цезарь,
Галльский видел Рен и на крае света
Страшных бриттанов;
Что бы ни послала всевышних воля,
Все вы вместе с ним испытать готовы.
Передайте ж ныне моей любимой
Горьких два слова:
Сладко пусть живёт посреди беспутных,
Держит их в объятье по триста сразу,
Никого не любит, и только чресла
Всем надрывает, —
Но моей любви уж пускай не ищет,
Ей самой убитой, — у кромки поля
Гибнет так цветок, проходящим мимо
Срезанный плугом!
Характеристика
Фурий и Аврелий принадлежали к кругу обожателей Клодии — Лесбии. Они сблизились с Клодией, по-видимому, после Катулла, на что намекают слова, имеющие двойной смысл: «по пятам Катулла». Он их делает посредниками, передавая через них Лесбии свой отказ от сближения, на которое она надеялась, чтобы подчеркнуть свое презрение к ней.
В географическом обзоре роста римского военного государства, в описании похода Красса на парфов, вступления Цезаря в Британию, возведения Габинием на египетский престол Птоломея Августа — вряд ли следует усматривать лесть Цезарю. Такие каталоги географических имен были присущи римской поэзии и нравились древним читателям. Александрийская ученость возвела их в свой эстетический канон, который позаимствовали от них авторы напыщенных римских од.
Считается, что это последнее из стихотворений, посвященных Лесбии, хотя имя ее здесь и не названо. Для переклички с первым из этих стихотворений, № 51, оно написано сапфической строфой. Дата — не раньше 55 г. (первый поход Цезаря в Британию, ст. 12). Адресаты — видимо, те же, с которыми Катулл бранится в № 16 и (порознь) в № 15, 21, 23, 26; явное противоречие между этой бранью и обращением к ним как к «спутникам» в нашем стихотворении заставляет многих комментаторов видеть здесь иронию. Все стихотворение образует одну фразу в 24 строки (ср. № 65).
Ст. 2—12. Рядом вы… — в подлиннике comites, так называлась свита римских должностных лиц в провинциях, таким «спутником» сам Катулл ездил в Вифинию при Меммии (№ 28 и 10). Здесь Катулл воображает себя полководцем или спутником полководца на одном из краев римского света — в Парфии, на которую готовил поход Красс (гирканы у южного берега Каспийского моря и саки в Средней Азии были парфянскими союзниками), в Египте, где в это время наводил порядок Габиний (а из Египта открывался путь к «арабам нежным» Южной Аравии, страны благовоний), в Галлии, откуда в этом году Цезарь делал первые вылазки за Рен (Рейн) в Германию и за Ламанш в Британию.
Ст. 23. Гибнет так цветок… — Может быть, реминисценция из Сапфо, фр. 117 (из эпиталамия, ср. № 62): «Как гиацинт, что в горах пастухи, пасущие стадо, / Топчут своими ногами, к земле пурпуровый цветик…» — характерный для Катулла перенос образа из женской поэзии в мужскую.
Комментарий Амелина:
Начальные строфы — пародия на гимн Полидевку и Кастору [см. прим. к. № 5 (IV)] древнегреческого лирика Алкея с острова Лесбос [VII – VI вв. до Р. х.], наряду с Сапфой особо почитаемого Катуллом и поэтами его круга; три завершающие строки отсылают к стихотворению Сапфы [Fr. 105 c]. о Фурии и Аврелии, приятелях Катулла, ничего не известно; если только первый не Марк Фурий Бибакул (M. Furius Bibaculus), поэт
из круга Катулла, прославившийся своими ямбами, автор книги «Шалости» (‘Ludicra’), из которой сохранилось несколько насмешливых отрывков о П. Валерии Катоне [см. прим. к № 55 (LVI)]. В стихотворении очерчены (не без доли иронии) пределы мира, на тот момент (примерно к 55 г. до Р. х.) подвластного Риму.
…к индам ли он вторгнется запредельным… — инды — народы, жившие на правом берегу Инда, где по античным представлениям находился край света.
Эой — «утренняя звезда», денница; здесь — восточная часть света.
…к гирканам…к сагам…к стрелоносным парфам… — Воинственные парфы в союзе с гирканами и сагами противостояли натиску римлян на Востоке.
…Нил гладь морскую красит / рассемиренный… — разветвлен ная дельта нила, несущего в море красноватый плес.
…памятники Кесаря примечая… — Совершая завоевательный поход против британнов, Г. Юлий Кесарь с огромным войском впервые перешел Альпы в 55 г. до Р. х.
Галльский Рен — река, граница Галлии и Германии (ныне — Рейн).
***
Григорий Кружков в своей статье «Неопознанный объект. Пушкин и Катулл» (2024) указывает, что Пушкин, возможно, испытал влияние этого стихотворения в своем отрывке «Поедем, я готов…»
Об этом же в 1990 году писал В. Рудинский в своей статье «Фурий и Аврелий».
Библиография (по Свиясову):
- Крешев И. «Товарищи — Аврелий, фурий!..» / / Сын Отечества. 1857. № 21. С. 485; Крешев И. П. Переводы и подражания. СПб., 1862. С. 64—65; Катулл. Книга стихотворений. М., 1986. С. 111.
- Корш Ф. Е. «Аврелий и Фурий, готовые в путь за Катуллом…»/ / Корш Ф. Е. Римская элегия и романтизм. М., 1899. С. 36.
- «Аврелий с Фурием, вы — всюду за Катуллом…»/ / Гермес. 1910. № 16. С. 423—424; Катулл. Книга стихотворений. М., 1986. С. 120. — Подпись: Згадай-Северский.
- Пиотровский А. «Фурий ласковый и Аврелий верный!..» / / Катулл. Книга лирики. Л., 1929. С. 72; Там же. 2-е изд. 1929. С. 59; Валерий Катулл. Альбий Тибулл. Секст Проперций. М., 1963. С. 31—32; АЛ. 1968. С. 359; Парнас. М., 1980. С. 225—226; Катулл. Книга стихотворений. М., 1986. С. 137; Книга Катулла Веронского. М., 1991. С. 19—20.
- Голосовкер Я. Э. «Спутники-друзья, мой Аврелий, Фурий…» / / Поэты-лирики древней Эллады и Рима. М., 1955. С. 72; Там же. 1963. С. 89—90.
Примечания
- http://www.perseus.tufts.edu/hopper/text?doc=Perseus%3Atext%3A1999.02.0006%3Apoem%3D11 ↩︎
- Так в оригинальной публикации. В издании «Литпамятников» (1986) «океан» с маленькой буквы, как и далее названия национальностей. ↩︎
- В «Истории римской литературы» (1959) и в «Античной литературе» (1968) первые две строчки звучат как:
Фурий, ты готов и Аврелий тоже
Провожать Катулла, хотя бы к Инду ↩︎ - Это стихотворение, как мы заметили в примечании, написано в 55 или 54 г. до Р. Х. уже после примирения Катулла с Цезарем, по поводу бестактной попытки Лезбии к новому сближению. Нельзя достаточно надивиться художественной постройке этого стихотворения. В этом отношении с древними спорить невозможно; чего тут нет? Начинается оно с примесью александрийской учености в торжественном тоне, которому подражает и Гораций 2 од. 6 и Проперций I. 6. Этот тон дает возможность поэту указать на необъятную ширь римского военного поприща, так как в конце 55 года Красс отправился в свой неудачный поход против парфов, А. Габиний в том же году посадил на Ниле Птолемея Авлета на престол, Цезарь в том же году перешел через Рейн и осенью в первый раз вступил в Британию (полубаснословные инды часто красуются у римских поэтов, как поэтическое преувеличение). ↩︎
- Гирканы – по соседству с парфянами на южном берегу Каспийского моря; нежными – обзывает поэт жителей счастливой Аравии, вследствие богатства их страны, славившейся благовониями. Габиний покорил их на походе из Сирии. В торжественном перечислении различных направлений просвечивает надежда поэта получить важное назначение в том или другом, и является удобный случай загладить прежние нападки лестным для Цезаря стихом. ↩︎
- Как бы готовясь к походу, поэт поручает двум своим клиентам ответить Лезбии на ее вопрос. Но, иронически относясь к недостойной женщине, он поверенными избирает именно таких клиентов, которых сам же постоянно преследует своими насмешками, именно Аврелия и Фурия, зная, что если они и не отстанут от него, то первый как обжора, а второй как попрошайка (23, 24, 26). ↩︎
- Цветок на крайней меже, подрезанный плугом соседа. Этому прелестному сравнению подражает Вергилий, Энеид. IX, 433. ↩︎
Катулл по-русски 